Uncle Splin
12.09.2010, 10:29
Свободные и безработные
Современные 20-летние сторонятся рутины и хотят работать сами на себя
http://ru.fishki.net/picsw/092010/20/bonus/ilustraciirus/059.jpg
Считается, что сентябрь — месяц смены работы. Все лето сайты вроде Работы.ру пугали нас тем, что ближе к осени желающих трудиться станет больше, а вакансий меньше. И вот он, сентябрь — кто-то вернулся из отпусков и приступил к поискам новой работы, кто-то отлично провел лето после защиты диплома и готов к подвигам, а многие вакансии на той же Работе.ру так и не закрылись. То ли нам предлагают совсем не то, что мы ищем, то ли современная молодежь понимает под «работой» что-то иное.
Как Бродский
По официальным данным на июль 2010-го, безработица в России составляет всего 7%. В последние годы эта цифра колебалась от 4 и до 15%, так что нынешнее положение можно считать «нормальным». Средний же возраст безработных составляет 33 года. Два года назад средний возраст был на полтора-два года старше, то есть примерно 35 лет. Причем самый высокий процент безработицы попадает на 20-24 года, а вовсе не на 50 лет и старше, как того следовало ожидать. Причин такого «перекоса» может быть две: люди, выросшие в Советском Союзе, точно знают, что позволить себе быть безработным мог только Иосиф Бродский — и то с соответствующими последствиями. Боясь оказаться на обочине, многие граждане работают чуть ли не до самой смерти, постепенно спускаясь на всё более низкие должности — и в их среде такое понижение не считается зазорным. К примеру, учительница начальных классов перебирается в детский сад, а пожилые инженеры устраиваются сторожами. Основная причина, по которой люди «за 50» работу не бросают — низкая пенсия и страх оказаться в одиночестве. В контексте советской культуры возможность работать воспринималась как привилегия, и терять ее в пятидесятилетнем возрасте людям не хочется. В противовес пожилым, молодежь работает только «на повышение», работу без перспектив быстро бросает, а дауншифтинг воспринимает исключительно как модный тренд: «мне надоело офисное рабство, и вот теперь я промышленный альпинист».
Совсем иной подход к роли работы в жизни сформировался у поколения 25-30-летних. Практически каждый молодой человек считает работу важным аспектом, однако, кого ни спроси — либо он находится в постоянном поиске, либо недоволен имеющейся работой. Среди основных претензий — скука офисной жизни, никчемность должности, отсутствие общего языка с коллегами и низкая заработная плата.
Получается, предложения мгновенного заработка уже неактуальны: они отдают аферами 90-х и подработками для студентов. И предложения от компаний, упирающих на стабильность, тоже сомнительны: здесь поджидает корпоративная скука. Реклама по принципу «работа рядом с домом» или «лучшее предприятие для работающих мам» вообще не действует на молодое поколение, ибо даже те, кто обзавелись детьми, скорее прибегнут к помощи бабушек и нянь, чем пойдут туда, куда зовет муниципальная власть. Недоверие к любой власти и брезгливое отношение ко всему государственному сидит у молодых в крови. Выходит, что рынок труда не рассчитан на трудоустройство нового поколения сотрудников? Или это проблема в новом поколении?
Когда не до жиру
Не надо думать, что это юношеский максимализм, который пройдет. Для сравнения вспомним ситуацию 1920-х годов в Германии. Послевоенный кризис сильнее всего ударил по среднему классу. Вернувшееся с войны поколение 23-30-летних немцев не брезговало ничем. Так, у Ремарка герой романа «Черный обелиск» работает в похоронном бюро на трех должностях, «хотя отнюдь не специалист», а еще подрабатывает церковным органистом в больнице для душевнобольных и дает уроки музыки богатым «оболтусам», хотя сам играть особо нигде не учился. Герой романа, как впрочем и многие реальные люди того времени, работает за продукты, и даже за разовые обеды и прочие услуги вроде безвозмездного пользования библиотекой.
Знаменитый фотоснимок, обошедший все газеты: мужчина держит плакат со словами: «Я владею 3 специальностями; знаю 3 языка; воевал 3 года; имею 3 детей и никакой работы на протяжении 3 месяцев - но я хочу только 1 должность!»
До такой всеядности нам, конечно, сейчас далеко — и слава богу: всё-таки не самые лучшие дни переживала тогда Германия. Возможность заработать хоть сколько-то марок тогда была определяющей, а у нас даже в кризис 2008 года молодежь брезгливо воротила нос от должности помощника юриста с зарплатой в 15000 рублей. «Работа рутинная, карьерного роста не предвидится», - мотивировал тогда свой отказ 20-летний Евгений Бессонов, выпускник юридического колледжа. Мать Евгения работала тогда на ставку в стоматологической клинике: «на ресепшн» и уборщицей. Между прочим, она инженер из какого-то сверхсекретного НИИ, закрывшегося в 90-х, выпускница хорошего вуза с красным дипломом. Ни мать, ни другие родственники тогда не могли убедить парня пойти работать: «я себя оцениваю дороже», - заявлял он.
Сам себе начальник
Поколение нынешних 22-27-летних родилось в 1980-х, период формирования их личности пришелся на лихие 1990-е. Это было такое время, когда внезапно оказалось, что в нашей стране есть секс, а экономика должна стать рыночной. Помнится, на вопрос «кем ты хочешь стать?» мальчики говорили «предпринимателем», а девочки, не задумываясь, отвечали «манекенщицей». Сейчас и слова-то такого нет... Но импринтинг остался. И многие действительно стали моделями — если не по профессии, то по призванию. Заметьте, что предприниматель, что манекенщица — довольно свободные с точки зрения графика профессии. Есть возможность и желание — работаешь, а нет — так дома сидишь: сам себе начальник, сам выбираешь, зарабатывать или голодать.
Особенность этого поколения, особенно более молодой его части — неприятие любой цензуры и авторитетов: если уж голодать, то по собственному желанию. Поколение, способное без зазрения совести бросить Пушкина с парохода современности, а пока он летит вниз, с чистым сердцем говорить, что это всё понарошку, и чисто субъективно. Они готовы поднять бунт и против этических, и эстетических норм, объясняя это субъективностью позиций и игрой: государственный переворот и эпоха постмодернизма дали о себе знать. Зато поколение получилось патологически честным и не умеющим салютовать по заказу — в отличие от последующих поколений. Вся жизнь поколения двадцатилетних похожа на роман Фаулза: и так, и эдак крути, лишь бы получать удовольствие.
Если в начале 1990-х все учились на экономистов, то ближе к концу декады в моду вошел веб-дизайн, психология и прочая творческая филология. Родители вдруг вспомнили о душе, и стали отдавать детей в художественные и музыкальные школы. Помню заметку о восходящей на тот момент звезде — Илье Лагутенко, там были слова, что «в Англии быть рок-звездой так же обычно, как экономистом». К 2000 году эта тенденция пришла и в Россию: бывшие маргиналы вроде «Ночных Снайперов» стали получать выход в радиоэфир и взлетать в топы чартов. Всем известно, что те же «Снайперы» - по образованию врач и лингвист, выходит, стало неважно, на кого учиться, если в душе ты художник. И молодежь это хорошо усвоила.
Двадцатитрехлетний Алексей по образованию химик-технолог, но занимается фотографией: «Лично мне не очень подходит постоянная работа, я человек творческий, мне нравится самому формировать свой график занятости, а с рутиной я плохо справляюсь. Я слабо представляю себе, как я буду вставать в 7.30 утра и ехать куда-то в офис, независимо от погоды и настроения, сидеть там, а потом ехать обратно по вечернему пиковому часу». Узнав, что выпускникам его вуза предлагают трудиться на производстве или в профильной торговле с окладом в 15000, Алексей бесповоротно решил, что по специальности никогда работать не будет: фотография не только приносит больший доход и дает статус вольного художника, но и позволяет реализовать себя.
«Больший доход, статус и самореализация — именно в такой последовательности расставляет свои приоритеты поколение 25-30 летних», - утверждает Костантин Баранский, консультант по организационному развитию, в прошлом бизнес-тренер. - «А вот корпоративная культура и соцпакет мало кого интересуют». Видимо, корпоративную культуру постигла та же участь, что и веру в государство муниципальные власти.
Креатив подавай!
Больше всего молодое поколение раздражается от рутины. Это не только однообразие действий, но и сама направленность работы. Ребятам кажется, что если б их фирма занималась бы чем-то более интересным, то и бумажную возню можно было бы потерпеть. Проще говоря, конфетами торговать слаще, чем дровами. А почему? Ведь накладные и счета всё равно из бумаги! Поработав в богемном издательстве, я сама убедилась в этом на деле: поначалу была эйфория от обилия постмодернизма, но когда поверх всех обязанностей свалилась еще и бухгалтерия, я понемногу поняла, что каким бы расчудесным ни был бы автор — накладные на его книги выматывают не меньше, чем учет по продажам парного мяса.
«Работа с бумагами не нравится совсем, но у меня ее не так много. Я работаю с другими сотрудниками банка и иногда с клиентами», - рассказывает двадцатидвухлетняя Светлана, экономист по образованию. Сразу после окончания института она попала в банк, и поначалу признавалась, что «наверное, будет скучно и трудно влиться в банковскую рутину». Сейчас привыкла и даже считает этот опыт полезным, однако, всё равно мечтает о втором образовании и о работе в творческой сфере: «Я продолжаю рисовать (собираюсь получить академическое образование), в свободное время пишу свою книгу» Светлана хотела бы работать экскурсоводом или быть сотрудником в маленьком неформатном книжном магазине — и здесь она не одинока.
О работе «в сфере развлечений и организации праздников» мечтает юристка Елена, 26 лет. «Не люблю ездить на суды, очень волнуюсь всегда. Чтоб справиться с волнением и избежать ошибок много времени трачу на работу с документацией, которая тоже радости не приносит», - жалуется она. Елена, между прочим, хороший юрист, она быстро и легко консультирует друзей по вопросам административного кодекса, но пятидневка в транспортной компании — не ее. «Даже поговорить не с кем! Как-то раз заболталась с коллегой о своих хобби, а он обиделся и отвечает: «То есть те, кто просто работает и строит личную жизнь, по-твоему, лохи?» Я совсем не это имела в виду, но с тех пор вопросы об интересах обхожу стороной».
Конечно, в поколении есть разные люди: если одни могут отнести креатив на послерабочее время, то другие в принципе не станут работать там, где творческий подход не нужен. Для них работа — непременно связана с самовыражением. «Приглашаем на работу верстальщика, фотографам просьба не беспокоить!» - совершенно реальное объявление двухлетней давности. Действительно, многие любительницы фотодела активно пробиваются в отделы верстки, чтоб только публиковать свои фотоработы. Как правило, за публикацию фотографии полагается небольшая сумма, но вот фотоблоггеры готовы печататься бесплатно: творческая реализация и статус для них важнее заработка. Кстати, у такого подхода тоже есть свои корни в далеких 1920-х. Вспомним рабкорров. Молодые рабочие, освоив станок и основы новой идеологии, рвались просвещать остальных, сотрудничая в местных газетах. Их даже приглашали на серьезные съезды и мероприятия, печатали в общесоюзных изданиях. Они хорошо справлялись с фактурой, а вот стилистика у них зачастую хромала. Зато ребята жили активной творческой жизнью!
Придется взрослеть
Какой бы активной ни была творческая жизнь поколения, взрослеть ребятам всё равно придется.
«Поколение 25-30 летних - это прежде всего те, кто постоянно в поиске. И это их выгодно отличает от людей младше, у которых мотивация может быстро меняться, и от людей старше. Ближе к 30-ти, как правило, люди успевают обрасти, как минимум кредитами (не говоря уже о семье) и основной мотивацией постепенно становится стабильность дохода или его рост. Самореализация постепенно отходит на второй план и появляется более четкое представление о том, чем хочется заниматься дальше», - комментирует Константин Баранский.
Но ближе к 30-ти двери больших корпораций окажутся для многих наглухо закрыты: большие серьезные дяди не поймут ни пробелов в трудовой книжке, ни переходов из одной профессиональной области в другую. О креативе вообще лучше молчать. Тут поможет либо блат — либо свое собственное дело. И молодежь, похоже, склоняется ко второму:
«Я могу прикинуть, сколько один более-менее умный и квалифицированный специалист может приносить денег своему работодателю. И в сравнении с зарплатой выходит, что он получает лишь объедки с барского стола. Поэтому я стараюсь работать сам на себя», - говорит фотограф Алексей. О собственном деле мечтают очень многие представители поколения. Во-первых, ты сам себе начальник, во-вторых, ты сам диктуешь правила — и плевать, что по первости придется работать много, а зарабатывать мало. Зато это будет реальная работа, приносящая тебе удовлетворение, а окружающим пользу, а не «торговля воздухом» у какого-то большого дяди.
«Я пошел бы работать в крупную корпорацию только при условии, что смогу сам принимать решения. На правах подчинённого я не смог бы долго работать, так как сам по натуре лидер. Да и наличие дресс-кода для меня большой минус любого места работы: люблю одеваться под настроение», - рассказывает Алхас, 27 лет, психолог по профессии. Сейчас он создает собственное дело. И это вполне логичная развязка для человека, выросшего в эпоху 90-х. Масс-медиа запихивала в нас этот культ собственного бизнеса, и вот мы выросли и готовы им заниматься.
«Дело не только в том, что начальник может обделить тебя деньгами или ущемить тебя в правах — проблемы возникают еще на уровне поиска подходящего места. Возможно, я слишком дорого ценю себя, но я не хочу пачкаться о дурновкусие. Я занимаюсь теорией моды, на мое резюме откликаются фирмы, предлагающие мне рекламировать и продавать дорогие бренды — но видели бы вы эти вещи и эти лица!» - сетует культуролог Лаура. Она пытается устроиться на работу к кому-нибудь из российских дизайнеров, чьи коллекции были бы ей по душе, но эти дизайнеры сами зачастую вынуждены искать где-то подработки, а содержать штат помощников просто не могут. Остается только идти на поводу у гламурного рынка, который ей совершенно противен — или создавать что-то свое.
Пока что выходит, что проще собрать друзей да и создать свое собственное дело, где каждый будет вести свою отрасль: юридическую, дизайнерскую или маркетологическую. Вот только, боюсь, соорганизоваться поколение двадцатипятилетних не сумеет. Уж слишком много тут свободы, творческой энергии и самомнения.
Источник (http://svpressa.ru/blogs/article/29596/)
ЗЫ: А ведь у меня из знакомых студентов, работают хоть кем-то не более 1/3. Остальные рассуждают какие они умные, недооцененные и вообще.
Современные 20-летние сторонятся рутины и хотят работать сами на себя
http://ru.fishki.net/picsw/092010/20/bonus/ilustraciirus/059.jpg
Считается, что сентябрь — месяц смены работы. Все лето сайты вроде Работы.ру пугали нас тем, что ближе к осени желающих трудиться станет больше, а вакансий меньше. И вот он, сентябрь — кто-то вернулся из отпусков и приступил к поискам новой работы, кто-то отлично провел лето после защиты диплома и готов к подвигам, а многие вакансии на той же Работе.ру так и не закрылись. То ли нам предлагают совсем не то, что мы ищем, то ли современная молодежь понимает под «работой» что-то иное.
Как Бродский
По официальным данным на июль 2010-го, безработица в России составляет всего 7%. В последние годы эта цифра колебалась от 4 и до 15%, так что нынешнее положение можно считать «нормальным». Средний же возраст безработных составляет 33 года. Два года назад средний возраст был на полтора-два года старше, то есть примерно 35 лет. Причем самый высокий процент безработицы попадает на 20-24 года, а вовсе не на 50 лет и старше, как того следовало ожидать. Причин такого «перекоса» может быть две: люди, выросшие в Советском Союзе, точно знают, что позволить себе быть безработным мог только Иосиф Бродский — и то с соответствующими последствиями. Боясь оказаться на обочине, многие граждане работают чуть ли не до самой смерти, постепенно спускаясь на всё более низкие должности — и в их среде такое понижение не считается зазорным. К примеру, учительница начальных классов перебирается в детский сад, а пожилые инженеры устраиваются сторожами. Основная причина, по которой люди «за 50» работу не бросают — низкая пенсия и страх оказаться в одиночестве. В контексте советской культуры возможность работать воспринималась как привилегия, и терять ее в пятидесятилетнем возрасте людям не хочется. В противовес пожилым, молодежь работает только «на повышение», работу без перспектив быстро бросает, а дауншифтинг воспринимает исключительно как модный тренд: «мне надоело офисное рабство, и вот теперь я промышленный альпинист».
Совсем иной подход к роли работы в жизни сформировался у поколения 25-30-летних. Практически каждый молодой человек считает работу важным аспектом, однако, кого ни спроси — либо он находится в постоянном поиске, либо недоволен имеющейся работой. Среди основных претензий — скука офисной жизни, никчемность должности, отсутствие общего языка с коллегами и низкая заработная плата.
Получается, предложения мгновенного заработка уже неактуальны: они отдают аферами 90-х и подработками для студентов. И предложения от компаний, упирающих на стабильность, тоже сомнительны: здесь поджидает корпоративная скука. Реклама по принципу «работа рядом с домом» или «лучшее предприятие для работающих мам» вообще не действует на молодое поколение, ибо даже те, кто обзавелись детьми, скорее прибегнут к помощи бабушек и нянь, чем пойдут туда, куда зовет муниципальная власть. Недоверие к любой власти и брезгливое отношение ко всему государственному сидит у молодых в крови. Выходит, что рынок труда не рассчитан на трудоустройство нового поколения сотрудников? Или это проблема в новом поколении?
Когда не до жиру
Не надо думать, что это юношеский максимализм, который пройдет. Для сравнения вспомним ситуацию 1920-х годов в Германии. Послевоенный кризис сильнее всего ударил по среднему классу. Вернувшееся с войны поколение 23-30-летних немцев не брезговало ничем. Так, у Ремарка герой романа «Черный обелиск» работает в похоронном бюро на трех должностях, «хотя отнюдь не специалист», а еще подрабатывает церковным органистом в больнице для душевнобольных и дает уроки музыки богатым «оболтусам», хотя сам играть особо нигде не учился. Герой романа, как впрочем и многие реальные люди того времени, работает за продукты, и даже за разовые обеды и прочие услуги вроде безвозмездного пользования библиотекой.
Знаменитый фотоснимок, обошедший все газеты: мужчина держит плакат со словами: «Я владею 3 специальностями; знаю 3 языка; воевал 3 года; имею 3 детей и никакой работы на протяжении 3 месяцев - но я хочу только 1 должность!»
До такой всеядности нам, конечно, сейчас далеко — и слава богу: всё-таки не самые лучшие дни переживала тогда Германия. Возможность заработать хоть сколько-то марок тогда была определяющей, а у нас даже в кризис 2008 года молодежь брезгливо воротила нос от должности помощника юриста с зарплатой в 15000 рублей. «Работа рутинная, карьерного роста не предвидится», - мотивировал тогда свой отказ 20-летний Евгений Бессонов, выпускник юридического колледжа. Мать Евгения работала тогда на ставку в стоматологической клинике: «на ресепшн» и уборщицей. Между прочим, она инженер из какого-то сверхсекретного НИИ, закрывшегося в 90-х, выпускница хорошего вуза с красным дипломом. Ни мать, ни другие родственники тогда не могли убедить парня пойти работать: «я себя оцениваю дороже», - заявлял он.
Сам себе начальник
Поколение нынешних 22-27-летних родилось в 1980-х, период формирования их личности пришелся на лихие 1990-е. Это было такое время, когда внезапно оказалось, что в нашей стране есть секс, а экономика должна стать рыночной. Помнится, на вопрос «кем ты хочешь стать?» мальчики говорили «предпринимателем», а девочки, не задумываясь, отвечали «манекенщицей». Сейчас и слова-то такого нет... Но импринтинг остался. И многие действительно стали моделями — если не по профессии, то по призванию. Заметьте, что предприниматель, что манекенщица — довольно свободные с точки зрения графика профессии. Есть возможность и желание — работаешь, а нет — так дома сидишь: сам себе начальник, сам выбираешь, зарабатывать или голодать.
Особенность этого поколения, особенно более молодой его части — неприятие любой цензуры и авторитетов: если уж голодать, то по собственному желанию. Поколение, способное без зазрения совести бросить Пушкина с парохода современности, а пока он летит вниз, с чистым сердцем говорить, что это всё понарошку, и чисто субъективно. Они готовы поднять бунт и против этических, и эстетических норм, объясняя это субъективностью позиций и игрой: государственный переворот и эпоха постмодернизма дали о себе знать. Зато поколение получилось патологически честным и не умеющим салютовать по заказу — в отличие от последующих поколений. Вся жизнь поколения двадцатилетних похожа на роман Фаулза: и так, и эдак крути, лишь бы получать удовольствие.
Если в начале 1990-х все учились на экономистов, то ближе к концу декады в моду вошел веб-дизайн, психология и прочая творческая филология. Родители вдруг вспомнили о душе, и стали отдавать детей в художественные и музыкальные школы. Помню заметку о восходящей на тот момент звезде — Илье Лагутенко, там были слова, что «в Англии быть рок-звездой так же обычно, как экономистом». К 2000 году эта тенденция пришла и в Россию: бывшие маргиналы вроде «Ночных Снайперов» стали получать выход в радиоэфир и взлетать в топы чартов. Всем известно, что те же «Снайперы» - по образованию врач и лингвист, выходит, стало неважно, на кого учиться, если в душе ты художник. И молодежь это хорошо усвоила.
Двадцатитрехлетний Алексей по образованию химик-технолог, но занимается фотографией: «Лично мне не очень подходит постоянная работа, я человек творческий, мне нравится самому формировать свой график занятости, а с рутиной я плохо справляюсь. Я слабо представляю себе, как я буду вставать в 7.30 утра и ехать куда-то в офис, независимо от погоды и настроения, сидеть там, а потом ехать обратно по вечернему пиковому часу». Узнав, что выпускникам его вуза предлагают трудиться на производстве или в профильной торговле с окладом в 15000, Алексей бесповоротно решил, что по специальности никогда работать не будет: фотография не только приносит больший доход и дает статус вольного художника, но и позволяет реализовать себя.
«Больший доход, статус и самореализация — именно в такой последовательности расставляет свои приоритеты поколение 25-30 летних», - утверждает Костантин Баранский, консультант по организационному развитию, в прошлом бизнес-тренер. - «А вот корпоративная культура и соцпакет мало кого интересуют». Видимо, корпоративную культуру постигла та же участь, что и веру в государство муниципальные власти.
Креатив подавай!
Больше всего молодое поколение раздражается от рутины. Это не только однообразие действий, но и сама направленность работы. Ребятам кажется, что если б их фирма занималась бы чем-то более интересным, то и бумажную возню можно было бы потерпеть. Проще говоря, конфетами торговать слаще, чем дровами. А почему? Ведь накладные и счета всё равно из бумаги! Поработав в богемном издательстве, я сама убедилась в этом на деле: поначалу была эйфория от обилия постмодернизма, но когда поверх всех обязанностей свалилась еще и бухгалтерия, я понемногу поняла, что каким бы расчудесным ни был бы автор — накладные на его книги выматывают не меньше, чем учет по продажам парного мяса.
«Работа с бумагами не нравится совсем, но у меня ее не так много. Я работаю с другими сотрудниками банка и иногда с клиентами», - рассказывает двадцатидвухлетняя Светлана, экономист по образованию. Сразу после окончания института она попала в банк, и поначалу признавалась, что «наверное, будет скучно и трудно влиться в банковскую рутину». Сейчас привыкла и даже считает этот опыт полезным, однако, всё равно мечтает о втором образовании и о работе в творческой сфере: «Я продолжаю рисовать (собираюсь получить академическое образование), в свободное время пишу свою книгу» Светлана хотела бы работать экскурсоводом или быть сотрудником в маленьком неформатном книжном магазине — и здесь она не одинока.
О работе «в сфере развлечений и организации праздников» мечтает юристка Елена, 26 лет. «Не люблю ездить на суды, очень волнуюсь всегда. Чтоб справиться с волнением и избежать ошибок много времени трачу на работу с документацией, которая тоже радости не приносит», - жалуется она. Елена, между прочим, хороший юрист, она быстро и легко консультирует друзей по вопросам административного кодекса, но пятидневка в транспортной компании — не ее. «Даже поговорить не с кем! Как-то раз заболталась с коллегой о своих хобби, а он обиделся и отвечает: «То есть те, кто просто работает и строит личную жизнь, по-твоему, лохи?» Я совсем не это имела в виду, но с тех пор вопросы об интересах обхожу стороной».
Конечно, в поколении есть разные люди: если одни могут отнести креатив на послерабочее время, то другие в принципе не станут работать там, где творческий подход не нужен. Для них работа — непременно связана с самовыражением. «Приглашаем на работу верстальщика, фотографам просьба не беспокоить!» - совершенно реальное объявление двухлетней давности. Действительно, многие любительницы фотодела активно пробиваются в отделы верстки, чтоб только публиковать свои фотоработы. Как правило, за публикацию фотографии полагается небольшая сумма, но вот фотоблоггеры готовы печататься бесплатно: творческая реализация и статус для них важнее заработка. Кстати, у такого подхода тоже есть свои корни в далеких 1920-х. Вспомним рабкорров. Молодые рабочие, освоив станок и основы новой идеологии, рвались просвещать остальных, сотрудничая в местных газетах. Их даже приглашали на серьезные съезды и мероприятия, печатали в общесоюзных изданиях. Они хорошо справлялись с фактурой, а вот стилистика у них зачастую хромала. Зато ребята жили активной творческой жизнью!
Придется взрослеть
Какой бы активной ни была творческая жизнь поколения, взрослеть ребятам всё равно придется.
«Поколение 25-30 летних - это прежде всего те, кто постоянно в поиске. И это их выгодно отличает от людей младше, у которых мотивация может быстро меняться, и от людей старше. Ближе к 30-ти, как правило, люди успевают обрасти, как минимум кредитами (не говоря уже о семье) и основной мотивацией постепенно становится стабильность дохода или его рост. Самореализация постепенно отходит на второй план и появляется более четкое представление о том, чем хочется заниматься дальше», - комментирует Константин Баранский.
Но ближе к 30-ти двери больших корпораций окажутся для многих наглухо закрыты: большие серьезные дяди не поймут ни пробелов в трудовой книжке, ни переходов из одной профессиональной области в другую. О креативе вообще лучше молчать. Тут поможет либо блат — либо свое собственное дело. И молодежь, похоже, склоняется ко второму:
«Я могу прикинуть, сколько один более-менее умный и квалифицированный специалист может приносить денег своему работодателю. И в сравнении с зарплатой выходит, что он получает лишь объедки с барского стола. Поэтому я стараюсь работать сам на себя», - говорит фотограф Алексей. О собственном деле мечтают очень многие представители поколения. Во-первых, ты сам себе начальник, во-вторых, ты сам диктуешь правила — и плевать, что по первости придется работать много, а зарабатывать мало. Зато это будет реальная работа, приносящая тебе удовлетворение, а окружающим пользу, а не «торговля воздухом» у какого-то большого дяди.
«Я пошел бы работать в крупную корпорацию только при условии, что смогу сам принимать решения. На правах подчинённого я не смог бы долго работать, так как сам по натуре лидер. Да и наличие дресс-кода для меня большой минус любого места работы: люблю одеваться под настроение», - рассказывает Алхас, 27 лет, психолог по профессии. Сейчас он создает собственное дело. И это вполне логичная развязка для человека, выросшего в эпоху 90-х. Масс-медиа запихивала в нас этот культ собственного бизнеса, и вот мы выросли и готовы им заниматься.
«Дело не только в том, что начальник может обделить тебя деньгами или ущемить тебя в правах — проблемы возникают еще на уровне поиска подходящего места. Возможно, я слишком дорого ценю себя, но я не хочу пачкаться о дурновкусие. Я занимаюсь теорией моды, на мое резюме откликаются фирмы, предлагающие мне рекламировать и продавать дорогие бренды — но видели бы вы эти вещи и эти лица!» - сетует культуролог Лаура. Она пытается устроиться на работу к кому-нибудь из российских дизайнеров, чьи коллекции были бы ей по душе, но эти дизайнеры сами зачастую вынуждены искать где-то подработки, а содержать штат помощников просто не могут. Остается только идти на поводу у гламурного рынка, который ей совершенно противен — или создавать что-то свое.
Пока что выходит, что проще собрать друзей да и создать свое собственное дело, где каждый будет вести свою отрасль: юридическую, дизайнерскую или маркетологическую. Вот только, боюсь, соорганизоваться поколение двадцатипятилетних не сумеет. Уж слишком много тут свободы, творческой энергии и самомнения.
Источник (http://svpressa.ru/blogs/article/29596/)
ЗЫ: А ведь у меня из знакомых студентов, работают хоть кем-то не более 1/3. Остальные рассуждают какие они умные, недооцененные и вообще.