[Eversleeping]

Проза (лат. prosa, от prōsa — прямая, простая, из proversa — обращённая вперёд) — устная или письменная речь без деления на соизмеримые отрезки — стихи; в прозаических произведениях текст не разбивается на ритмические группы, предложения идут одно за одним.

В данной теме любой молодой талантливый автор может поделиться с читателем своими творческими изысканиями. Предпочтительная форма для разбора в этой ветке – малая проза (1-2 авторских листа).
Разрешается сделать дабл-пост, если ваш рассказ превышает по объему максимально разрешенное для одного сообщения количество символов.
Прозу в более крупной форме – повести и, возможно, даже романы – рекомендуем публиковать в спец-разделе Арт-Кафе.

Скрытый текст:

В типографских терминах, 1 авторский лист – 40 000 печатных знаков (включая пробелы между словами, знаки препинания, цифры и т. п.). Как правило, один авторский лист — это 22-24 страницы текста, напечатанного через 2 интервала между строками на пишущей машинке или напечатанный 12 кеглем с помощью компьютерной техники.
6-8 авторских листов – это крупная повесть, дальше – уже роман. 10-12 авторских листов – минимальный объем романа, который могут рассматривать в издательстве

В данной теме приветствуется:

• Публикация своих рассказов на любые темы и в любых жанровых направлениях (с оглядкой на правила форума и конституцию РФ!);
• Детальный разбор публикуемых произведений;
• Любое корректное обсуждение произведений.

Авторы лучших рецензий, как и лучших произведений, будут поощряться!

Не приветствуется:

• Публикация больших объемов текста без спойлера;
• Публикация ссылок на свои произведения на сторонних сайтах;
• Нытье в духе «Ой, никто не обратил внимания на мою работу Т_Т» (Совет: интересуйтесь тем, что пишут ваши «коллеги по цеху», тогда и они будут интересоваться вашими работами.)

Особо не приветствуются неконструктивные разборы.

О них – отдельной строкой. Сообщения в духе «Круто», «Все плохо», «Мне (не) понравилось» без хотя бы какой-то элементарной расшифровки с пояснением, почему, будут караться предупреждением за флуд.

Рецензии в стиле «Интеллектуальный сноб»:

Вы знаете, на первый взгляд, вашему тексту не хватает глубины. Впрочем, на второй взгляд все еще хуже - исчезает не только оная, но и многие другие, более прозаические вещи. Посудите сами - картонные герои чего-то хотят, о чем-то страдают, что-то даже пытаются сделать, но при этом вы сами не понимаете, зачем. Вам захотелось, и ваши герои страдают. Весь текст пронизан этим "вам захотелось". В нем нет более никакой причины для нормального читателя знакомиться с ним.

Все рецензии в схожем ключе будут также караться как флуд, если их авторы откажутся предоставить нормальную критику на произведение.

Сильно не приветствуется оверквотинг. Совершенно не надо цитировать каждое предложение критикуемой работы, где вам что-то видится «не так». Орфографические и пунктуационные ошибки – то, что вполне допустимо обобщить без перечисления. Издевательское комментирование каждой цитаты – тоже не лучшая модель поведения.

Рекомендуется:
Настоятельно рекомендуем вам, дорогие авторы, перечитывать свои произведения перед публикацией. Даже самую прекрасную идею могут не оценить, если она будет подана с огромным количеством ошибок. Более того, подобная работа может быть «награждена» предупреждением за безграмотность.

Пишем, читаем, советуем!

[Sectarian]

Сообщение от Justo

я конечно могу ошибаться, но сдаётся мне, что тут явный случай троллинга - http://lurkmore.ru/Троллинг

Ошибаешься.

[Justo]

Сообщение от Sectarian

Ошибаешься.

т.е. ты на 100% уверен, что товаресч под никнеймом AVV71 не гогочет над нами по ту сторону экрана, наблюдая за попытками его угомонить? =)

[Feanor62rus]

AVV71, не пиши больше. Не твое это. Сплошное графоманство, интересное судя по всему только автору. Не интересно совершенно.

[AVV71]

В твоих рецензиях не нуждаюсь... Учитывая, что ты ни строчки не прочел. Твоё появление в этой рубрике - голимый флуд...
На кого работаешь, казачок?

[Feanor62rus]

Сообщение от AVV71

В твоих рецензиях не нуждаюсь...

Это была не рецензия, а просто частное мнение. Делать рецензию лень, да и это, с позволения сказать, творчество не заслуживает такого внимания, чтобы тратить на него свое время. Не дорос ты еще до такого уровня, чтобы на тебя рецензии писали.

Сообщение от AVV71

Учитывая, что ты ни строчки не прочел.

Каюсь, осилил только 2 трети, болше заставить себя не смог. Не интересно.

Сообщение от AVV71

На кого работаешь, казачок?

Чтовы, что вы, исключительно по своей инициативе.

[Сайлент]

Собственно, это только предисловие и первая глава одной большой работы, над которой мне ещё трудиться и трудиться:

Скрытый текст:

Одиночество

Предисловие.

Я создал мир. Создал мир, полный глупых созданий. Они напоминают мне марионеток: двигаются по тесным улочкам с целью исполнить свою миссию. Да, они считают, что могут изменить всё вокруг к лучшему. Будто они воссоздают идеальный мир по кирпичикам, и в итоге должно было получиться великое и дружное общество. Они будут встречаться вместе, обсуждать своё положение, рассчитывать, думать, рассуждать. А я могу всё это разрушить. Стоит повести пальцем – все здания падут, словно ненадёжное строение из карт. Стоит приказать – эти создания умрут от сердечных приступов. Я владею каждым из них. И, в конце концов, я бог. Бог, стремящийся к своей утопической мечте.
В моих руках находится власть. Маленький перстень, сдавливающий указательный палец. Я не могу его снять. Он словно шипами вошёл в мою плоть, сросся с костью и наполнил всё тело ядом. Да, я умру раньше, чем любой другой человек. Мне осталось, быть может, пару лет до гибели. И она обещает быть мучительной. Меня собьёт машина. Меня привезут в больницу, и будут пытаться вернуть к свету. Я очнусь. Мой позвоночник будет переломан на две части. Ужасная боль в шее будет не покидать меня, она будет давить на мозг, заставляя мои глаза налиться кровью. Я от ужаса съем свой язык. Красная жидкость зальёт всю мою кровать. Смерть будет рядом. Но я не смогу поднять к ней руку. Обе мои руки будут отрезаны колёсами.
Но так ли это важно? Ведь за эти несколько лет я изменю всё. Я могу одним взмахом уничтожить человечество. Я могу контролировать сознание каждого. Представьте себе: сила в любом движении. Хоть я и не могу её контролировать, она во мне. Я чувствую эти волны, исходящие от указательного пальца. Они тёплые. Они согревают моё тело каждую секунду, каждый момент. Стоит мне ощутить гнев, как я становлюсь... прекрасным. Я выше, чем все эти марионетки вместе взятые. И никто никогда не почувствует это. Чувство, что даже самая высокая гора – лишь пылинка на твоём пути, море – лужа под ногой. Никто. Никогда. Только я один.

Глава 1. Отчаяние.

«Дорогая Анна. Я рад, что ты мне ответила.
Мне снова приснился этот сон. Он был настолько реальным... я мог рассмотреть каждую деталь, каждое мгновение помнится мне до сих пор. Ты стояла передо мной. Немного удивлённая, ты не отрывала от меня своего взгляда, смотрела на мой указательный палец... Это странно. Ты была испуганна. Ты широко раскрыла глаза. Как будто желая мне что-то сказать, ты крутила головой из стороны в сторону, стонала. На тебе не было одежды.
Прости, мне кажется, что это может только испортить тебе настроение. Я знаю, как ты относишься к моим снам. Они всегда сбывались. Но всё же – не стоит обращать на это внимания. Кстати, ты помнишь моего отца? Так вот, он на днях умер. Похороны состоятся через неделю. Анна, если ты можешь... то приезжай. Я очень скучаю. В этом мире всё кажется мне таким... бессмысленным, что ли. Я осознаю, что не имею значение. Никому нет дела до меня. А я так не могу! Я хочу измениться, стать лучше, обрести нечто... нечто такое, что могло бы исправить все мои ошибки.
С надеждой на твоё возвращение, Джон.»
Я перечитывал это письмо снова и снова. Оно было коротким и это меня смущало. Не стоило описывать Анне моё состояние. Вряд ли её это волнует. Просто мне до сих пор было не кому открыться, рассказать то, что я так долго держу в себе: и тут появляется она, дружелюбная жена моего двоюродного брата. Она так ласково относилась ко мне в день нашей встречи, что я влюбился. Нет, красивой и умной назвать её при всём желании было нельзя. Она просто напоминала мне мою мать в молодости, когда я был ещё младенцем. Такая же нежная, милая и добрая. Она словно ангел, спустившийся ко мне с небес и пытающийся хоть как-нибудь осветить будничную и скучную жизнь.
Откинув крышку почтового ящика, я с огорчённым видом закинул туда письмо. Оно ударилось о металлическую стенку, и плавно приземлилась на дно. Как всегда, ящик был пуст. Никто, кроме меня не отправляет писем. Я даже боялся, что мои слова не отошлют в место назначения.
Я вернулся домой поздно вечером. В квартире царил мрак. Тихо. Мне пришлось снять ботинки перед дверью, чтобы не разбудить свою мать. В последнее время она молчала и не разговаривала со мной. Причина была очевидна.
Так получилось, что мой отец и мать постоянно ругались друг с другом. Они ссорились каждый раз, когда только появлялась возможность; я лишь расстроено опускал глаза. Влезать в семейную драку было глупо. Доходило даже до крови. Стоило мне отвернуться, как крики вновь наполняли дом. Было ясно, что два хищника никогда не признают победу кого-нибудь из них. Их призвание – спорить всегда, даже если это уже бессмысленно.
И тут мой отец умирает. Оказывается, что у него был рак правого лёгкого. И он даже не заикнулся об этом... моя мать плакала два дня подряд. Она не спала всю ночь. Утром вставала с туманным взглядом и, покачиваясь из стороны в сторону, с чемоданом в руках, шла на работу. Она плакала и там. Но никто не пожалел её, никто не посоветовал моей матери признать смерть своего мужа и смириться с судьбой. И она стала пить. Приходила домой с бутылкой мартини в руках и молча удалялась в свою спальню, где процесс опьянение продолжался до самой глубокой ночи. Мне было страшно начать с ней разговор. Я боялся, что у неё вновь начнётся истерика.
Сейчас я не знал, спала она, или нет. Быть может, депрессия у моей матери прошла и она, наконец, задумалась о нормальной жизни...
- С-сынок, это т-ты? – раздалось из спальни. Моё лицо перекосилось в гневе. Почему она до сих пор не очнулась от своих чувств? Прошла неделя со смерти папы... давно пора было забыть. Я не мог узнать своего самого близкого человека. Её глаза были покрыты пеленой слёз. Эти глаза были безумны.
Я промолчал. Даже если мать поймёт, что никто ей отвечать не хочет, она только с усилием закинет голову и зальёт в свой рот ещё одну порцию алкоголя. Её губы искривятся в неумелой улыбке. Затем бутылка выскользнет из её рук, и повалится на пол, заливая всё вокруг гадко пахнущей жидкостью. Она с тихим хрипом наклонится за ней и упадёт в лужу мартини сама. Это зрелище вызывало отвращение. Мне так хотелось ударить её, поднять и выкинуть на улицу. Пусть очнётся от своих чувств! Давно пора вернуться! Я в порыве ярости ударил по стене и услышал, как крошки бетона посыпались мне на ботинки.
- Бесполезно... – прошептал я, застыв, словно статуя – Всё никогда не будет так, как прежде...
- С-сынок, - раздался хриплый, грубый голос – Что ты там в-вытворяешь?
- Заткнись... – еле слышно произнёс я и сжал кулаки – Пожалуйста...
- С-сынок?
- Заткнись!
Мой крик, словно стрела устремилась в комнату, откуда исходили слова матери. Я слышал, как она удивлённо вздохнула. Я чувствовал, что она понимает... но ничего поделать не может. По моему лицу хлынули слёзы сожаления. Мне так хотелось обнять её, извиниться за всё, поцеловать... и тут по всей квартире разнёсся звонок. Я вздрогнул от неожиданности и устремил свой взгляд на дверь. По ту сторону кто-то стоял.

[ОбломоFF]

del

[Salute]

Сайлент

Скрытый текст:

Сообщение от Сайлент

Было ясно, что два хищника никогда не признают победу кого-нибудь из них.

Заменить на "...не признают чужой победы".

Прочитал два раза.
Без сомнения, отлично. Замечу, что чувства героев описаны с наибольшей точностью для бумажного варианта, текст грамотный. Забавляет еще и интересная концовка отрывка в духе сериала Lost. В общем, очень неплохо. Жду продолжения.

*SeReGa*
Пессимистический рассказ. Останавливаться на ошибках не буду, благо орфографических и пунктуационных не так много. А вот стиль хромает - частые "я", лишние уточнения, логические ошибки и сорняки мешают читать. Советую больше тренироваться.
Что касается самого текста. Не совсем правдоподобно, но по крайней мере небезынтересно и, в общем-то, неплохо. Особенно для первого опыта (если это он самый).

[ОбломоFF]

del

[Rubil_nik]

*SeReGa*

Скрытый текст:

Сообщение от *SeReGa*

Выйди на улицу. Посмотри вокруг. Люди. Они идут мимо не замечая друг друга ,даже если они увидят знакомого они не поздороваются не скажут и двух слов ,а сделают вид что не заметили и пойдут дальше. Они спешат. Они всегда спешат.
Да, таков наш век. У этого века есть свое лицо. Оно наполнено холодным эгоизмом и абсолютным безразличием к людям. Мы живем в то время, когда человек стал всего лишь каплей в море, песчинкой. Если исчезнет человек, этого никто не заметит, как будто пропала какая-нибудь вещь. Например, ушел человек – неважно откуда: из класса, из города, из жизни. Никто не заметит этого – ведь он был всего лишь одним из многих. Он был не хуже и не лучше других, у него были свои друзья, свои враги, но теперь его нет, и все про него забыли. А ведь этим кем-то может оказаться любой из вас.
Задумайтесь! Человек не должен быть «каплей», «песчинкой». Каждый человек это личность, индивидуальность. Взгляни по-другому на этот мир! Попытайся его изменить. Или измени хотя бы самого себя. Не смотри на людей как на вещь, неодушевленный предмет. Приглядись и в каждом, даже самом незаметном и обычном человеке есть что-то особенное. Если ты сможешь это сделать, ты встал на правильный путь –ты начал менять свой век .И возможно когда-нибудь все люди изменяться.Возможно…..

*Житель большого города вдруг отсановился и огляделся*.
У меня у самого с пункуацией не очень, но вот:

Сообщение от *SeReGa*

Они идут мимо не замечая друг друга ,даже если они увидят знакомого они не поздороваются не скажут и двух слов ,а сделают вид что не заметили и пойдут дальше.

Они идут мимо не замечая друг друга ,даже если они увидят знакомого, они не поздороваются, не скажут и двух слов ,а сделают вид что не заметили и пойдут дальше.
А лучше перефразируй, слишком длинное предложение.

Сообщение от *SeReGa*

Выйди на улицу. Посмотри вокруг. Люди. Они идут мимо не замечая друг друга ,даже если они увидят знакомого они не поздороваются не скажут и двух слов ,а сделают вид что не заметили и пойдут дальше. Они спешат. Они всегда спешат.

Времена у глаголов у несогласованы.

Сообщение от *SeReGa*

А ведь этим кем-то может оказаться любой из вас.

Не знаю нужна ли тут запятая, но ОБЯЗАТЕЛЬНО поставь в конце воскл. знак.

Сообщение от *SeReGa*

Если ты сможешь это сделать, ты встал на правильный путь –ты начал менять свой век .

Если ты сможешь это сделать, значит(то, ты на правильном пути и т.п.) ты встал на правильный путь –ты начал менять свой век.

Сообщение от *SeReGa*

Возможно…..

СНОВА ЭТА ОШИБКА! Ну почему в конце всегда надо ставить, троеточие? Это значит, что ты потом допишешь?
В итоге: Вспоминаются слова школьной учительницы:"Тема не раскрыта польностью". Ты тему поднял, а дальше не смог ее описать полностью.
Пиши дальше, НО только без обрывочных концовок.

[super-power]

*SeReGa*
Запятая ставится после слова, а не перед следующим.
Сказал, что
Сказал ,что

Добавлено через 2 часа 6 минут
Вотъ написал за пару дней. Решил вынести на справедливый суд =)
По задумке детектив. Пока что без названия.
Глава 1
Карета медленно приближалась к Кеми. Несмотря на то, что кучер обещал доставить туда за два часа, на деле же весь путь занял куда больше времени. Но это скорее было из-за самого пути, чем из-за лени извозчика. Все-таки здесь не Петербург, вся дорога, если ее таковой можно назвать, была обильно усыпана ямами и буераками. К тому же здесь недавно прошел дождь и на пути то тут, то там виднелись лужи. Приходилось постоянно их объезжать, чтобы ненароком не завязнуть.
- Ну, сколько там еще ехать? Я бы за это время успел бы уже пешком до Колымы дойти – не выдержал человек в карете.
- Сударь, ради Бога не серчайте, – отвечал извозчик. - Я же не виноват, что дорога такая. Да и к тому же лошади всю ночь не спали, еле ноги волокут. Я бы с радостью быстрее, но не могу. Вы же поймите…
- Ты мне лучше скажи, сколько еще везти будешь? – бесцеремонно перебил извозчика мужчина.
- Не могу знать. Но всяко не больше часу. Я встретил по дороге курьера, он сказал, что до города не больше пятнадцати верст.
«Час! Да за час я успел бы уже приступить к делу, а так выходит, что придется ждать до завтра. Зачем меня вообще полицмейстер послал в этот захолустный городок? Неужели не нашлось работы где-нибудь поближе?»
Вздохнув, человек устремил свой взор за окно.
За стеклом был туман. Солнце не могло пробиться к этому отдаленному уголку земли через толстый слой облаков и потому воздух, охлаждаясь, превращался в пар, который устилался вдоль всей дороги. Хотя туман был довольно густым, но все же сквозь него можно было разглядеть большой лес, который обильно устилался по левой стороне. Он был сплошь сосновым. Видимо, другие деревья, кроме хвойных, не выдерживая постоянного холода и непрекращающихся дождей, просто не приживались. А может, и приживались, но, по крайней мере, еще ни одно другое дерево на своем пути он не увидел.
Мужчина был высоким голубоглазым брюнетом. С виду ему было не больше двадцати пяти лет. Выдавали только глаза, в которых читался большой жизненный опыт, сравнимый с сорокалетним мужчиной, повидавшим немало бед в этой жизни. На нем был надет черный сюртук, голову покрывал котелок, по последней английской моде, а в правой руке он держал красивую трость с золотистой сферой на конце. Человек откинулся на заднюю спинку кресла и закрыл глаза. Сколько еще работы предстоит сделать, а как о ней не хочется думать. Он вспоминал лето в усадьбе Афанасия Никитовича, прекрасную Настю, вечера на природе… Убаюканный теплыми мыслями и покачиванием кареты он и не заметил, как его мечты плавно переросли в сон.
Разбудили его голоса за каретой. К его большому удивлению они больше не ехали, а стояли где-то посреди улицы.
- Кучер! Почему мы остановились?
- Так, сударь-с, приехали.
Человек отодвинул штору и увидел за окном невысокое деревянное здание. Вывеска гласила «Полицейское управление». Немного помешкав с чемоданом, он вышел из кареты и, расплатившись с извозчиком, направился к зданию, по пути рассматривая окрестности. Это был типичный уездный город тех времен. Все дома здесь были деревянными и не выше двух этажей. Как будто специально для пущего нагона тоски, все они были выкрашены в серые и коричневые цвета. Наконец его взор остановился на здании, к которому его привезли. У двери стоял невысокий мужчина в полицейской форме. На вид ему было около тридцати. Волосы были русыми, глаза – зелеными. Лицо украшали красивые казацкие усы. Быстро поднявшись по ступеням к входу, человек уже было собирался войти в дверь, как его остановили. Полицейский, до этого стоявший неподвижно, как будто ожил и, неожиданно подав руку, обратился:
- Агент сыскной полиции Михаил Иванович, я полагаю? – голос мужчины был весьма басистым, для его лет.
- Да. А Вы? – спросил Михаил, пожимая руку.
- Капитан-исправник Андрей Родионович Бородин.
- Очень приятно. Простите за задержку. Дорога вся в лужах и ямах, карета не могла двигаться быстрее.
- Понимаю, - отвечал полицейский, отчего-то смотря в противоположный конец улицы. - Вы не первый, кто опаздывает из-за наших дорог и, надо признать, не последний. Но что же вы стоите? На улице холодно, пройдемте. Позвольте ваш чемодан.
Исправник, взяв сумку, открыл дверь перед сыщиком и жестом пригласил внутрь. Перед входом Михаил обернулся и посмотрел на другую сторону дороги. Не разглядев ничего необычного, он зашел внутрь.
Управление изнутри оказалось куда приятнее на вид, чем снаружи. Повсюду виднелась мебель, которая свойственна больше для столицы, чем для далекого уездного городка. Красивые торшеры, шкафы из красного дерева, декоративные стулья, но все это были мелочи по сравнению с огромной люстрой, которая свисала с потолка. Такие были свойственны богатым усадьбам, а не полицейским участкам. Михаил осматривал все это великолепие с открытым ртом. Полицейский, заметив удивление сыщика, засмеялся.
- Понимаете, бывший исправник этого управления, Иван Сергеевич, участвовал в декабрьском восстании. Но поскольку человек он был уважаемый и имел связи неплохие в высших чинах, то к нему проявили снисходительность и сослали служить исправником в это отделение. Вот он и перевез сюда всю эту красоту. Хороший был человек, царство ему небесное.
- А умер отчего? – спросил Михаил.
- Умер? А ну, сердце остановилось. Старый уже был, не выдержало. Горожане говорят, что при нем никаких преступлений в городе не было. А сейчас вот, после случившегося меня обвиняют, мол, недоглядел. А я-то что? Я-то свой долг исполнить пытаюсь, откуда я мог знать…
- Кстати насчет убийства – прервал исправника Михаил – не могли бы вы мне рассказать обо всем поподробнее?
- Да, конечно. Извольте пройти в кабинет.
Михаил поднялся за исправником на второй этаж, где и находился его рабочий кабинет. В отличие от холла, эта комната была в полном беспорядке. Бумаги были рассыпаны на столе, многие были скомканы. Из той не многой мебели, что имелась в комнате, интерес представлял только книжный шкаф, да и тот был в беспорядке. Книги на полках были поставлены корешками внутрь, так, что нельзя было определить, что это за книга, не достав ее. Исправника же, видимо, вид кабинета нисколько не смущал.
- Сейчас я найду протокол. Я его где-то здесь положил. Не беспокойтесь, я сейчас отыщу.
Пока полицейский рылся в бумагах, пытаясь найти недавние записи, Михаил осматривал комнату. Его взгляд остановился на небольшой книжке, с названием «Король Лир», которая лежала на краю стола.
- Вы читаете Шекспира?
- А, это… Да, увлекаюсь. Знаете, в свободное время так хочется почитать что-нибудь интересное. Шекспир, он же ведь гений, так что читаю его пьесы с удовольствием. Черт, где же эти бумаги?
Немного повертев в руках книгу, он подошел к шкафу и начал осматривать другие книги, поочередно то доставая их, то ставя на место.
- Мне он тоже нравится. Я много перечитал его произведений, но «Король Лир» мне понравился особенно. Там заложена глубокая мораль. Да и к тому же так красиво Францию ни до него, ни после никто не описывал. Вы так не считаете?
- Да, конечно! Я же говорю, гений. Жаль сейчас так никто не пишет…
Михаил уже было хотел сесть в стоящее в углу кресло, как исправник, радостно воскликнув, поднялся из-за стола.
- Ну, вот же они! Как я сразу не догадался посмотреть под ящиком – полицейский развернул бумагу и принялся читать в слух – 19 апреля сего года на улице Беломорской был застрелен ревизор Александр Дмитриевич Минаев. На место преступления прибыла…
- Можно, – Михаил достал из футляра очки. - Я сам взгляну?
- Конечно-конечно. Возьмите, – ответил исправник и передал лист Михаилу.
Михаил взял протокол и начал медленно, чтобы не упустить ни одну деталь, просматривать написанное. На одной строчке его взгляд остановился.
- Здесь сказано, что вы задержали преступника?
- Да, так и есть, – нисколько не смутившись, отвечал исправник и принялся рассматривать другие записи.
- В Петербурге мне сказали, что я должен разоблачить убийцу. Но, видимо, его уже обнаружили за меня. Тогда в чем же заключается моя задача? – не скрывая удивления, спросил Михаил.
- Понимаете, – полицейский отложил чтение бумаг. - Мы найти-то его нашли, но он отказывается признавать вину. Конечно, я мог бы разобраться и без Вас, но в Петербурге решили, что этим делом должен заняться именно профессионал, потому, видимо, вас и прислали.
- Никогда не слышал ничего более нелепого. Я сыщик, а не дознаватель.
- Ну, извольте. Может Вам, и давали другие инструкции, но из Петербурга телеграфировали именно так.
Михаил несколько секунд стоял молча, видимо, обдумывая все сказанное.
- Что ж – наконец заговорил он, попутно снимая с себя очки – если вам была такая депеша, то не смею спорить. Только скажите, где я буду ночевать?
- На первом этаже, слева от входа дверь. Там была раньше спальня Ивана Сергеевича – отвечал исправник.
- А от чего же Иван Сергеевич не ночевал дома? – в голосе его было искреннее удивление.
- Он даже не покупал здесь дом. Ему было удобнее ночевать тут, в управлении.
- Странный человек.
- Отчего же странный? – спросил исправник и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Как раз ничего странного. У нас город небольшой, но это не значит, что мало работы. Иван Сергеевич засиживался допоздна, и ему не было смысла ночью идти по улице. А так, где закончил работу, там и заснул. Все просто
- Ах, вот оно что. Все понятно. Ну, тогда я, если не возражаете, пойду устраиваться. – Сказал Михаил, попутно складывая листок и кладя его в карман.
- Да, конечно. Я как раз тоже собирался уходить. И так уже засиделся, как-никак полдвенадцатого. Ах да! Чуть не забыл. Вот ключи от входной двери. Это на всякий случай, я снаружи закрою. Ну, я думаю, вы сами со всем разберетесь, а я, пожалуй, пойду - исправник откланялся. – До свиданья.
- И вам до свиданья.
Немного постояв у стола, сыщик, взяв со стола ключи, направился в свою новую комнату.
Она была типичной спальней. У стены стояла большая двуспальная кровать, слева от которой стоял торшер, а справа невысокая тумба. Все это было отделано так же красиво, как и в холле. Сняв шляпу с сюртуком и повесив их на вешалку, Михаил захотел пересмотреть результаты следствия, но неожиданно почувствовал непреодолимую усталость, которая, возобладав над телом, положила его на кровать. Уже спустя пару минут, без памяти от усталости, он погрузился в мир грез.

[Червь Угаага]

Не мог, мимо молча пройти.

Сообщение от AVV71

Сказка о царе парасейском

Бред накуренного подростка. Весь юмор, которого находится в плоскости переиначивания известных имен и названий, а также в бредовой подаче своих суждений об истории и политике.
Текст не читабелен.

Сообщение от AVV71

Никудыха - николай второй (было такое генетическое недоразумение).

Кажется, вам стоит почитать историческую литературу. Не учебники истории, а пойти в архивы и поднять документы или почитать тех, кто их читал и пересказал в своих трудах.
И только после этого судить о «генетических недоразумениях». Я лично одно такое недоразумение совершенно отчетливо уже вижу на этом форуме.
Имхо.

[Tomas]

Рассказ «Прыг-скок»

Скрытый текст:

«Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки
играют вечером в огромном поле, во ржи…»
Джером. Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи».

Хотелось бы рассказать вам одну замечательную историю, которая произошла со мной минувшим летом. Это был ужасно жаркий и знойный июньский день. Я стоял в очереди в небольшом магазинчике полуфабрикатов местного продуктового рынка. Очередь была большой и изрядно неповоротливой, в ожидании приходилось томиться по пятнадцать-двадцать минут; притом при всем духота, спертый воздух и противный запах разномастных деликатесов. Все это тянуло жилы и туманило головы. Время тянулось неумолимо долго - чуть ли ни вечностью казались мне эти жалкие минуты моей жизни. Я попытался себя как-то развлечь: то брался рассматривать витрины, то разглядывать лица других покупателей. Но от созерцания полуфабрикатов мне становилось дурно, а маячившая заколка в пучке волос стоявшей впереди меня женщины почему-то изрядно бесила. Переминаясь с ноги на ногу, время от времени я приподнимался на носки и оглядывал стоявших впереди меня людей. Очередь и не думала уменьшаться. Однако единственное, что тешило меня, было осознание того, что стоявшим позади меня покупателям было суждено пройти тот же путь и те же чувства и ощущения, что и мне, чтобы достигнуть желанного, - если, конечно, им хватит терпения.
Но среди всей этой посредственности я приметил одного человечка, для которого магазинчик не был чем-то упраздняющим его свободу, хотя и он был невольной жертвой посторонней воли.
В стороне от нас, ближе к стеклянной витрине, через которую можно было наблюдать за всем тем, что происходило на рыночной улочке, забавно прыгал мальчуган лет семи-восьми, с приятным полненьким личиком, светленькими глазками и разодетый в радужные шортики, футболочку и босоножки. Я с любопытством и умилением стал наблюдать за ним: в нем было что-то притягивающее, а в самой игре - чистое и идеально прекрасное. Игра представляла собой прыжки с одной квадратной плитки пола на другую. Самым интересным в ней было вот что: необходимо было прыгнуть непременно в центр квадратной плитки, избегая стыков, в которых плитки соприкасались друг с другом. И если с одной стороны вся эта игра представлялась сплошным ребячеством, непрезентабельным делом для человека восьми лет отроду, то для меня она была чем-то тем, к чему человек, младше восьми лет, стремиться чуть ли не всю свою жизнь или, по крайней мере, пока ему не исполнится восемь лет.
- Чертовы бюрократы! – выругался стоявший позади меня высокий гражданин немолодых лет, читавший социально-обывательского толка газетенку.
Я с досадой поглядел на него.
- Давай играть! – вдруг звонкий голосок одернул меня.
Передо мной стоял все тот же мальчуган, смотревший на меня своими красивыми светлыми глазенками и беззастенчиво улыбавшийся; ему в ответ я попытался натянуть что-то ужасное, отдаленно напоминавшее улыбку.
- Во что же мы будем играть с тобой? – поинтересовался я.
- Мы пойдем гулять во ржи!
- Гулять... во ржи? – невольно переспросил его я. – Но ведь ты прыгаешь!
- Угу, но это потому, что плитки большие, а я маленький, и потому у меня не получается просто шагать - приходится прыгать. Но это нестрашно. Когда я чуток подросту, я смогу просто ходить. Ну что, будем играть?
- Знаешь, для меня прогулка во ржи кажется достаточно тяжелым занятием. Боюсь, что у меня не получится... играть. Я больше люблю играть в паровозик. Играл?
- Ммм... нет, не играл. Как в него играть?
- О! это очень просто, даже проще, чем играть во ржи. Суть в том, что ты представляешь себя паровозиком. Представил? Так вот, ты есть паровозик, а теми путями, по которым, стуча колесами, катится наш паровозик, есть пути нашей жизни. И если ты идешь, скажем, по тротуару, то это пути, по которым часто проходят составы, а потому и рельсы здесь ярко блестят. Но если, вдруг, ты оказываешься не на асфальте, а, скажем, на обочине пыльной дороги, - то это уже пути, на которых редко стучат колеса паровозика, а потому занесены они песком проезжей части, но именно они мне больше всего и нравятся. Есть, конечно, еще и вообще заброшенные пути, но они очень тяжки для одного паровозика и не каждый машинист готов бросить на эти ветхие пути даже локомотив! Однако путь, по которому пойдет наш состав, не всегда зависит от машиниста, но часто от тех, чей ум определил, где будет проложена железная дорога. Ну что, как тебе?
Но мальчуган лишь нахмурился, о чем-то задумавшись.
- Нет! Твоя игра слишком страшная! Я не хочу в нее играть.
- Но почему же она страшная? – удивился я.
- Почему? – и он задумался, став теребить толстенькими пальчиками кромку своей футболочки. – Не знаю. Потому что она злая! Вот почему. Паровозику только и дано, что видеть свой путь - и больше ничего. Потому он и злиться, потому злиться и машинист, - ведь ничего они не видят! А как, должно быть, им бы хотелось прыгать и бегать, но они не могут. И в этом весь ужас твоей игры! Я не хочу в нее играть - и все!
- А разве в твоей игре кроме ржаного поля есть еще что-то?
- Есть! Есть все, что я захочу, потому что это моя игра и ничья более, а потому в ней есть все, что я пожелаю. А в твоей игре нет ничего приятного, веселого, - лишь грустная ухмылка. Ты хочешь продолжать играть в такую ужасную игру?
Я задумался. Действительно, а хочу ли я и дальше в нее играть? Впрочем, вопрос не слишком корректный. Правильнее было бы спросить так: а в силах ли я бросить эту игру?.. Но как сказать правду, глядя в эти глаза, - а как соврать? Одни вопросы, но нет ответов.
- Знаешь, - начал я, - а ты прав. Это ужасная игра, более того – это самая ужасная игра! Те, кто ею заражаются – обречены. И я обречен. Я не могу бросить игру, и я никогда не смогу поиграть во ржи.
Мой юный друг поднял свои прекрасные глазки и поглядел на меня тем недовольным взглядом, каким обычно дети глядят друг на друга, когда одного из них не устраивает что-то в другом, при этом надувая пухлые губки.
- Эх ты, вроде взрослый, а говоришь такую ерунду. Я в свои восемь лет такой ерунды не говорю, а ты…
- Может быть, потому такую ерунду и говорю, что мне не восемь, давно уже не восемь.
- Да ты что, восемь лет – наше все! В каждом из нас есть эти восемь лет божьей жизни. Надо лишь захотеть, - очень-очень захотеть! Ну же, давай играть!
Я улыбнулся, глядя на эту детскую серьезность на его лице.
Мне захотелось поверить в свою неповторимую особенность, благодаря которой мне бы хватило сил сделать этот роковой шаг - спрыгнуть с несущегося состава в бескрайние поля златящейся ржи. Впрочем, все это оказалось лишь пустой, мимолетной иллюзией; я бы не смог вот так просто броситься прочь; все было намного сложнее. И хотя в тот момент окружающая действительность померкла, я понимал, что достаточно было сделать лишь шаг, чтобы в полной мере ощутить на себе весь гнев и презрение этого старого мира, с его прелым снобизмом и тухлой моралью. Но страшнее всего было признаться в этом ему...
- Даниил! – вдруг раздался раздраженный женский голос. – Быстро сюда, сейчас же!
В последний раз он посмотрел на меня и, поникнув головой, потопал в начало очереди.
Время шло. С уходом Даниила весь магазинчик словно вновь вернулся в привычный для него тлетворный мирок. Смутное чувство печали стало на меня давить: мне захотелось вновь видеть Даниила, играющего во ржи, но вместо него я видел лишь мертвые морды свиней. Спасаясь от этой жути, я попытался забыться, уставившись на стеклянную витрину магазинчика.
За стеклом красовался торговый развал, на котором кучей лежали солнцезащитные очки. Полная продавщица что-то живала, вокруг нее туда-сюда сновал навьюченный люд. К развалу подошла молодая девушка, став выбирать и примерять черные очки, при этом слегка приоткрывая свой миленький ротик. Была ли она красива? Пожалуй, что была, и даже очень. Стоит ли описать ее красоту? Право, лишнее. Самым интересным были мои ощущения. Конечно, все ее существо пленило, но именно теперь я отчетливо представлял себе прекрасное ржаное поле и резвящегося Даниила – и вся красота этой девушки вдруг выродилась во что-то противное. Прежде, любуясь столь иллюзорным совершенством, и не задумываешься о том, что она не просто идеал, искусное творение кисти претенциозного романтика, не терпящего каких-либо изъянов, но столь же естественный человек, как и ты: и у нее случаются забавные конфузы, и у нее может вскочить фурункул на неудачном местечке, и ее – простите, ради бога, - бывает, что пучит. Но это не вызывало у меня чувство отвращения; наоборот, в ее лице мне стало обидно за всех людей - и за эту даму, что стоит передо мной, и за пожилого мужчину позади меня, и за эту продавщицу дешевых солнцезащитных очков. Мне стало обидно за всю ту ложь, которой они окружили себя. Мне хотелось кричать во всеуслышание, но уже было поздно: все эти люди были мертвы, как были мертвы и эти уродливые туши свинины. И тогда я понял, что единственный выход – бежать! Бежать прочь ото всего! Бежать в бескрайние поля златящейся ржи...

Сентябрь 2008 года.

[Justo]

Tomas
Замечательно
Только я смотрю наболело у главперсонажа - постить такой длинный мессаг про паровозик 8-летнему ребёнку

[ОбломоFF]

del

[Сайлент]

Пишу повесть, состоящую из трёх не связанных друг с другом рассказах. В каждом рассказе - отдельно взятые чувства и идеи. Вот первая часть:

Скрытый текст:

Желания и чувства. Повесть в трёх частях.
Часть первая. Память.
Жаркое лето. Горячие лучи солнца пробивались сквозь тонкую ткань шёлковых штор. В широко раскрытое окно постоянно залетали белоснежные хлопья тополиного пуха и медленно, покачиваясь из стороны в сторону, опускались на обжигающий пол. В тесной комнате было невероятно душно. В свете солнца были видны мириады крошечных пылинок, которые под слабыми дуновениями ветра носились от потолка к стене. От стены к потолку. От потолка к полу.
Сбросив с себя всю одежду, я лежал на узком диване и с бессмысленным выражением лица наблюдал за своей кошкой, которая расстроено расхаживала от угла к углу, пытаясь найти прохладное место для сна. По моим вискам стекали мелкие капли пота. Голова раскалывалась от зноя и жара. Стоило подняться, натянуть на мокрое тело майку и шорты. Затем выпить стакан холодного пива. Позвонить какому-нибудь приятелю из далёкого детства и отправиться на улицу, чтобы насладиться ясной и солнечной погодой. Но я этого не делал. И была для этого тысяча причин. Тысяча причин, о которых мне было неприятно думать.
Я был инвалидом. Ещё в самом раннем детстве я попал в аварию, где лишился правой ноги. Не по колено, а полностью. Тогда я лежал в больнице полгода. Всё потому, что первая операция не удалась и оказалась провальной. Доктор решил сделать перерыв и заставил ждать меня три месяца. Вторая операция по ампутации, наконец, была закончена и через две недели меня выписали и отправили домой.
У моих родителей не было денег на протез. Отец зарабатывал, как мог, а мать с огромным животом мучалась от постоянных схваток и головокружений. В момент, когда надо было спасать меня – она лежала на неуютной койке и рожала очередного ребёнка.
С таким же успехом они жили и после рождения моего брата. Младенца надо было кормить. За младенцем надо было ухаживать. А я подожду. Мне вполне хватало двух надёжных костылей и коляски для инвалидов. Через некоторое время я стал понимать, что приобретение протеза отложили на неопределённое будущее. Видимо, я мог справиться и без него.
Раздался звонок. Я по привычке натянул на себя халат и затянул пояс покрепче. Затем, позабыв обо всех воспоминаниях и раздумьях, схватился за костыль, что лежал прямо у меня под рукой и попытался подняться на ногу, не потеряв равновесия. Попытка удалась, и вскоре я уже стремительно открывал замок за замком. На пороге, скромно улыбаясь, стояла невысокая девушка, с короткими, чёрными волосами. Её маленькую грудь облегала узкая майка. Красивые, гладкие ноги выглядывали из-под юбки. Загорелые плечи блестели в свете солнца. Не успела она открыть рот и произнести малейшее слово, как я уже вежливо попытался начать разговор.
- Проходите... – начал, было, я, но заметил на лице незнакомки какое-то странное... разочарование. Она сделала шаг назад и, не отводя от меня своих глаз, стала спускаться вниз по лестнице. Я с удивлением пожал плечами и закрыл дверь.
У меня никогда не было друзей. Стоило мне завести знакомство где-нибудь в библиотеке – и уже через пару дней мой новый приятель не берёт трубку телефона, или отказывается навестить ближайшее кафе. Дело, наверное, было в том, что я никогда не умел общаться с незнакомыми мне людьми... я полагался на фразы, вбитые мне с самого детства... я старался быть чрезвычайно культурным и мирным... ну и вот. Никаких друзей. Даже сейчас, когда я попытался быть крайне дружелюбным и спокойным, девушка меня проигнорировала и ушла. Неужели в мире больше нет таких понятий, как «услужливость и вежливость»? Неужели я настолько отстал от жизни, что теперь не могу даже угостить незнакомого мне человека чаем и поговорить с ним о событиях и погоде?
И вновь звонок. По моему телу пронеслись мурашки, правая рука крепко сжала взмокшую от пота деревянную ручку костыля. Опять эта девушка? Широко распахнув дверь, я не мог не удивиться. Вновь она. Вновь эти манящие обнажённые плечи и странный взгляд. Незнакомка сжимала в руках маленькую сумочку, из которой выглядывала глянцевая обложка неизвестного мне журнала.
- Что тебе нужно? – на этот раз я постарался не двигаться и не пугать её какими-либо действиями. Быть может, она просто боялась, что я начну приставать к ней...
- Простите... – раздался нежный, тонкий голос. Руки девушки дрожали, а ноги были плотно прижаты друг к другу. Юное создание опустило голову и, видимо, боялось взглянуть на меня. Будто это могло причинить ей боль.
- За что? – ласково сказал я и вновь попытался завести незнакомку в свою квартиру; на этот раз она покорно преодолела несколько метров и, перешагнув порог, робко встала в коридоре. Я, широко улыбнувшись, кивнул и жестом указал ей на просторное кресло, что стояло в гостиной. В груди моей что-то ожило и трепетало, когда я бросил краткий взгляд на ягодицы моей новой гостьи.
- Я так настойчиво пытаюсь зайти к вам... господин...
- Что? – я замер на месте, словно истукан. Как она меня назвала? Господин? Что за глупости? Нет, быть может, она просто больна... или просто много выпила – Бред. Никакой я не господин. Обычный инвалид, которому нет дела до окружающего мира.
Впервые, она подняла свои глаза и посмотрела на меня с улыбкой. Но искренности, той искренности, которую я пытаюсь найти в ней, так и нет... всё, что она делает, будто большой розыгрыш. Лживое театральное представление. Ей надо улыбаться, чтобы мне было приятно. Ей нужно называть меня господином, чтобы я почувствовал себя сильным и уверенным в себе.
- Нет, господин, вы не такой...
- Замолчи! – отрезал я и двинулся вдоль стены, к своему родному дивану – Ещё раз назовёшь меня господином, быстро покинешь мою квартиру.
Я никогда не любил лесть. Лесть – это ложь в красивой обёртке. Ты принимаешь обманчивые комплименты с улыбкой, обнимаешь их, хранишь их всю жизнь... а потом приходит время, когда хрупкая фольга осыпается, и ты видишь, что за прекрасной оболочкой – лишь комок мокрой грязи из которого ползут десятками извивающиеся дождевые черви. Так же и сейчас. Я слышу слово «господин» и мне хочется верить в то, что эта красивая девушка действительно уважает меня. Но это не так. А если это не так... то к чему весь обман и излишняя скромность?
- Хорошо... – девушка уместилась на кресле и прижала к груди свою сумочку; я плюхнулся на диван и запустил все пять пальцев в свои густые волосы. Наступила тишина. Даже за окном голоса затихли и стали для меня чем-то отдалённым. Пух, влетающий в окно, начал подниматься вверх и путешествовать по моей комнате, то и дело, опускаясь на голову моей собеседницы. Но она ничего этого не замечала. Будто разместившись в моей квартире, она получила то, чего желала, к чему стремилась. И теперь это мгновение надо растянуть как можно больше. Вот только зачем?
- Кто ты? – это был главный вопрос, который мучил меня; и на этот вопрос я хотел получить прямой и развёрнутый ответ – Зачем ты пришла?
Улыбка с лица девушки моментально исчезла и она с грустью посмотрела сначала на мою отсутствующую ногу, а затем на моё лицо, покрытое щетиной и морщинами.
- Раньше вы выглядели совсем по-другому...
- Что?
- Вы были таким жизнерадостным ребёнком... вы так счастливы... были... в тот день...
Я постарался сдержать эмоции, которые наполняли меня с каждым её словом. Стоило сорваться – и впечатление обо мне было бы испорчено. Но о чём я думаю? Эта девушка, что пришла ко мне, знала меня ещё совсем ребёнком. Ребёнком, каким я был очень давно. Целую вечность назад. Я уже никогда не вспомню себя весёлого и смеющегося. Так получилось, что жизнь мне не дала шансов. И все удовольствия, всё то, что заставляет человека чувствовать, ощущать каждое мгновение, у меня отсутствовало. Каждый день – как прошедший день. Вот я встаю, умываюсь, смотрю в зеркало. Мне уже тридцать лет. А что позади? Лишь холодная больничная палата. Слёзы. Боль. Одиночество. Затем – скука. Я лежу круглые сутки напролёт и питаюсь за счёт государства. Мне было чересчур просто жить. Никакой работы, никаких трудов. Вот только это не то, к чему я стремился. Это не то, чего я пытался добиться с самого раннего возраста.
- Мы... были знакомы?
- Нет, нет, что вы...
- Тогда зачем ты пришла?
- Я хотела извиниться...
И вновь извинения. Будто она провинилась передо мной и теперь, словно скромный и забитый ребёнок, пытается признать свою ошибку. Но мне было плевать. Плевать на то, что когда-то она совершила; всё это – пережиток прошлого. Может быть, она отобрала у меня в детстве игрушку и забыла вернуть... может быть, она оскорбила меня при родителях... может быть, она...
-... я ехала в машине со своей мамой, - резко прервала мои раздумья незнакомка – Я торопилась в школу. Сами понимаете, первый класс. Всё кажется новым, необычным. Даже учебники я могла разглядывать несколько часов кряду и ничуть не скучала.
Приятно было слышать хоть что-то информативное. Но, не смотря на такие откровения, я всё ещё пытался понять, к чему все эти намёки и лишние слова.
- Моя мама тогда ещё совсем недавно получила водительские права, - девушка всё сильнее сжимала свою сумочку; взглядом она провожала редкие облака, медленно текущие по ярко-голубому небу – Вы сами должны понимать. Да ещё эти нервы с разводом... я старалась успокоить её, как могла.
- Понимаю...
- ... я смотрела в окно... – девушка проигнорировала мои слова и продолжала говорить всё больше и больше – ...в тот день. Мне было грустно. За окном – грязные поля, невысокие дома. На небе – пелена серых туч. И тут я увидела мальчика, который с радостным возгласом носился по улице, огибая дом за домом... ему была невдомёк та депрессия, что была в моём сознании. Он - словно луч солнца в царстве бесконечной тьмы.
Я догадывался, что этим мальчиком был я. Да, раньше я и вправду был неким подобием нескончаемого счастья; даже если шёл проливной дождь, даже если яркие клинки молний окружали меня со всех сторон – я был рад. Нет, рад не жизни. Тогда мне было непонятно, что нужно наслаждаться каждой секундой и проводишь каждый день по разному. Я радовался без причины. Это энергия, которая выплёскивалась из меня через край. Это она заставляла меня выбежать на улицу и нестись по городу с криками и воплями. Помню, как я широко раскрывал рот, заглатывая громадные капли ливня. Помню, как я повалился в лужу и громко смеялся оттого, что так забавно всё получилось.
- Но всё изменилось, стоило маме свернуть направо... я услышала треск чего-то хрупкого... а затем... – незнакомка всхлипнула – Я действительно... мне правда жалко, что так получилось... простите.
Я в гневе вскочил с места, неаккуратно оперевшись на костыль, и молча указал девушке на дверь, ведущую к лестничной площадке. Что-то во мне загорелось, а что-то потухло. Я осознал, что весь театр здесь, в моём доме – глупая попытка вспомнить старое. С другой стороны – это было неприятно. Я с трудом удерживал слёзы. Я с трудом удерживал вопль, разрывающий меня изнутри. Вопль ужаса, вопль воспоминаний. Эта девочка – пришла сюда, чтобы извиниться. Извиниться за то, что её мать несколько лет назад отрезала мне правую ногу. Извиниться за то, что её мать несколько лет назад лишила меня будущего. Лишила меня права на нормальную, человеческую жизнь.
- Уходи, - прохрипел я, потирая пальцами покрасневшие глаза – Ты не виновата. Если твоя мать жива, то скажи ей – я никогда не прощу того, что она сделала мне. А ты... ты живи, не смотря ни на что. Ты ещё молода. Наслаждайся жизнью, сколько можешь. Потом, может быть, у тебя этого всего не будет.
Я проводил девушку кратким взглядом. Стоило дверь хлопнуть, как я захромал к раскрытому окну. По моему лицу текли слёзы. Я взглянул вниз и увидел, как незнакомка быстрым шагом удаляется за поворотом. Солнце припекало моё засохшее, бледное лицо. Белоснежные хлопья тополиного пуха плотными тучами летели мимо меня. Я с усердием вдохнул тёплый, чистый летний воздух. Стоило выпить холодного пива. Стоило набрать номер телефона какой-нибудь красивой и привлекательной девушки. Но мне этого не надо. Просто слишком поздно что-то менять. Осталось наслаждаться воспоминаниями о далёком детстве.

[super-power]

Сообщение от Сайлент

Позвонить какому-нибудь приятеля

Очепятка ли?

Сообщение от Сайлент

Вы сами должны понимать. Да ещё эти нервы с разводом... я старалась успокоить её, как могла.

Я хорошо помню развод своих родителей. Было это где-то ко второму классу. И могу заверить, я еще ничего не понимал и успокоить физически не мог. Ну это так...
В тексте много орфографических ошибок. Надо подучить косвенную речь. После многоточия обычно пишут с большой буквы, если только это не писательский прием.
Да и как-то предсказуемо. Я уже после второго звонка додумался, зачем она пришла, а гг не понял.
Ну в целом средне. Хорошо получились только описания.
Еще мне понравилась идея. Я тоже как-то думал описать чуства инвалида. Только я думал написать рассказ о слепом. Жаль, что все это дальше идеи не пошло.

[Salute]

Tomas
Прочитал.
Интересный рассказ. Орография практически идеальная, синтаксических ошибок нет. Сорняков мало. Выбивает из колеи разве что неестественная для мальчика восьми лет речь - используются неверные для этого слова. Однако в целом - крайне положительное впечатление.

Скрытый текст:

Мой юный друг поднял свои прекрасные глазки и поглядел тем недовольным взглядом, каким обычно дети глядят друг на друга, когда одного из них не устраивает что-то в другом, при этом надувая пухлые губки.

Глазки-губки... Предложение перегружено, читать сложно. Лучше разбить.

ОбломоFF
Оценивать нечего, ибо тела рассказа-то, собственно, нет. Только короткое рассуждение о бессмысленности жизни. Это - просто еще одна выдержка о суициде. В произведениях советую увеличить количество действующих лиц и усложнить сюжет, иначе все они будут одинаковыми.
Пока - не очень.

[ОбломоFF]

Нда не умею я писать ,больше не буду.стер всё на фиг.

[Сайлент]

В тексте много орфографических ошибок. Надо подучить косвенную речь. После многоточия обычно пишут с большой буквы, если только это не писательский прием.

С речью всё в порядке. А большинство ошибок в тексте - случайность, да и только.

Да и как-то предсказуемо. Я уже после второго звонка додумался, зачем она пришла, а гг не понял.

Я, собственно, так и планировал. Взять довольно заштампованную идею и постараться обыграть её как можно лучше. Практикуюсь в разных стилях и жанрах, так сказать.