Придя в бар, Н.А.З. уселся за столик, который стоял прямо посередине, чтобы было лучше видно. В пивнушку стягивалось всё больше народу - это был финальный матч. Вскоре бар заполнили болельщики и было уже не протолкнуться. Начался матч и Н.А.З. начал пить пиво и веселится. К концу второго тайма его мочевой пузырь уже не выдерживал, но к туалету нельзя было отходить. Казалось матч ни когда не кончится, он не мог терпеть, ему казалось, что он лопнет. Матч окончен, свистит финальный свисток, Н.А.З. вскакивает со стула и кричит: "СПАРТАК ЧЕМПИОН!", - казалось его услышал весь Лондон... Внезапно болельщик в футболке Арсенала вскакивает и бьёт Н.А.З.'а стулом по голове, он падает на пол со звоном в ушах. Последнее, что он помнит - это удар по мочевому пузырю, который от удара лопнул и разорвал его на маленькие кусочки.

Дверь, как и тогда, отворилась на крошечную щелочку, и опять два вострые и недоверчивые взгляда уставились на него из темноты. Тут мафиози потерялся и сделал было важную ошибку.
Опасаясь, что Неопределенный Ден испугается того, что они одни, и не надеясь, что вид его разуверит Дена, он взялся за дверь и потянул ее к себе, чтобы жертва как-нибудь не вздумала опять запереться. Увидя это, Ден не рванул дверь к себе обратно, но и не выпустил и ручку замка, так что убийца чуть не вытащил беднягу, вместе с дверью, на лестницу. Видя же, что он стоит в дверях поперек и не дает ему пройти, он пошел прямо на него. Тот отскочил в испуге, хотел было что-то сказать, но как будто не смог и смотрел на него во все глаза.
- Здравствуйте, дорогой, - начал ворвавшийся как можно развязнее, но голос не послушался его, прервался и задрожал, - я Вам... вещь принес... да вот лучше пойдемте сюда... к свету... - И, бросив беднягу в дверях, он прямо, без приглашения, прошел в комнату. Хозяин побежал за ним; язык еле развязался.
- Господи! Да чего Вам?.. Кто такой? Что вам угодно?
- Помилуйте, дорогой... знакомый ваш... Смитт... вот, заклад принес, что обещался намедни... - И он протягивал ей заклад.
Закладщик взглянула было на заклад, но тотчас же уставился глазами прямо в глаза незваному гостю. Он смотрела внимательно, злобно и недоверчиво. Прошло с минуту; ему показалось даже в глазах что-то вроде насмешки, как будто он уже обо всем догадался. Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до того страшно, что кажется, смотрит он так, не говори ни слова еще с полминуты, то он бы убежал от жертвы.
- Да что вы так смотрите, точно не узнали? -- проговорил он вдруг тоже со злобой. - Хотите берите, а нет - я к другим пойду, мне некогда.
Он и не думал это сказать, а так, само вдруг выговорилось.
Закладщик опомнился, и решительный тон гостя его, видимо, ободрил.
- Да чего же ты, батюшка, так вдруг... что такое? -- спросила он, смотря на заклад.
- Серебряная папиросочница: ведь я говорил прошлый раз.
Хозяин квартиры протянул руку.
- Да чтой-то вы какой бледный? Вот и руки дрожат! Искупался, что ль, батюшка?
- Лихорадка, - отвечал он отрывисто. - Поневоле станешь бледный... коли есть нечего, - прибавил он, едва выговаривая слова. Силы опять покидали его. Но ответ показался правдоподобным; Ден взял заклад.
- Что такое? - спросил Неопределенный, еще раз пристально оглядев гостя и взвешивая заклад на руке.
- Вещь... папиросочница... серебряная... посмотрите.
- Да чтой-то, как будто и не серебряная... Ишь навертел.
Стараясь развязать снурок и оборотясь к окну, к свету (все окна в квартире были заперты, несмотря на духоту), Неопределенный Ден на несколько секунд совсем его оставил и стал к нему задом. Убийца расстегнул пальто и высвободил топор из петли, но еще не вынул совсем, а только придерживал правою рукой под одеждой. Руки его были ужасно слабы; самому ему слышалось, как они, с каждым мгновением, всё более немели и деревенели. Он боялся, что выпустит и уронит топор... вдруг голова его как бы закружилась.
В голове начали появляться мысли.
- Да что он тут навертел! - с досадой вскричала жертва и пошевелилась в его сторону.
Ни одного мига нельзя было терять более. Он отбросил топор, снял штаны, взмахнул, обеими руками, обхватив, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил, тут и родилась в нем сила.
Жертва насилия не сопротивлялась. Это даже ей немного нравилось. Вот-вот, да. Еще чуть чуть и вошла бы во вкус.
Но насильник уже закончил.
Пора было убивать жертву.
Топор лежал близко.
Удар пришелся в самое темя, чему способствовало то, что убиенный стоял на коленях. Он вскрикнула, но очень слабо, и вдруг осел к полу, хотя и успел еще поднять обе руки к голове. В одной руке еще продолжал держать "заклад". Тут мафиози изо всей силы ударил раз и другой, всё обухом и всё по темени. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь. Он отступил, дал упасть и тотчас же нагнулся к его лицу; он была уже мертв. Глаза были вытаращены, как будто хотели выпрыгнуть, а лоб и всё лицо были сморщены и искажены судорогой.