А вот пример противоположного свойства.

"30 августа 1974 года на одном из заводов Мицубиси по техническим причинам произошёл взрыв. Прибывшего к месту происшествия иностранного корреспондента удивила странная картина: одни суетились и лихорадочно оказывали помощь пострадавшим, а другие молча смотрели, ни во что не вмешиваясь. Впоследствии репортеру удалось выяснить, все помогавшие были коллегами или знакомыми пострадавших. Не имевшие отношения к Мицубиси оставались сторонними зрителями и ничего не предпринимали (Мори, 2005: 41). Некоторые японские газеты после этого случая подняли вопрос об аморальности групповой психологии."

Однако более важным кажется не заклеймить, а выяснить, почему так происходит. Наблюдатели не были бесчувственными эгоистами, как может показаться на первый взгляд. Их сомнительное с моральной точки зрения поведение объяснялось всё той же невидимой стеной, которая окружает в Японии любую значимую группу и отгораживает её от посторонних. Каждый японец знает: группа закрыта и суверенна, вторгаться на её территорию нельзя. Тем более, если такой группой является первоклассная компания с элитным самосознанием. Экстраординарный случай лишь обнажил то, что в обычной японской жизни незаметно и привычно. Не более того.

Для японца морально и допустимо всё, что принято и одобрено в его ближнем круге. Всё находящееся за пределами этого круга имеет нечёткие и расплывчатые очертания. Случай на заводе Мицубиси продемонстрировал, что японская мораль конкретна и локальна, она ориентирована на отношения с ближайшими соплеменниками и лишена универсальной значимости, характерной для религиозных моральных норм. Проще говоря, христианин следует заповеди «не убий» потому, что людей нельзя убивать вообще, религия запрещает. Японец следует той же заповеди потому, что этого требуют правила группового поведения. Эти правила определяют его общечеловеческую мораль и в большинстве случаев с ней совпадают. Но если не совпадают, то мораль отходит на второй план. Именно поэтому посторонние не вмешивались в процесс оказания помощи рабочим Мицубиси.

По мнению Т. Наканэ, много лет занимавшейся изучением этого вопроса, в японском обществе «деление на «своих» и «чужих» имеет ярко выраженный характер; бросается в глаза контраст между крайними формами человеческих взаимоотношений, при котором «чужой» может вообще не восприниматься как личность. <…> Объединённые в группу японцы бывают чрезвычайно холодны к людям за её пределами. По отношению к чужакам, которых они считают ниже себя, могут допускаться любые действия. Примеры такого холодного отчуждения можно наблюдать в поведении жителей удалённых изолированных островов или горных селений. Они испытывают глухую враждебность ко всем, кто находится за пределами их маленького мира» (Наканэ, 47).